РОЙ КИН - АВТОБИОГРАФИЯ. ЧАСТЬ 2
Мы заняли восьмое место в чемпионате и проиграли «Манчестер Юнайтед» в финале «Рамбелоуз Кап». Мы снова были не в духе, играя на «Уэмбли», и хотя мы сражались, но все же «Юнайтед» выиграл матч со счетом 1:0.
Несмотря на то что мы дважды играли на «Уэмбли» и более или менее удачно завершили чемпионат, на «Сити Граунд» и вокруг него царило чувство, что «Форест» играет ниже своего уровня. Было объявлено о создании премьер-лиги. Был подписан контракт с телекомпанией «Скай Телевижн». Эта сделка сулила сказочные барыши ведущим клубам, которые отделились от остальной лиги.
Под руководством Брайана Клафа «Форест» выиграл в свое время чемпионат и два еврокубка. Подобное невероятное достижение было достигнуто без вливания финансов в трансферные сделки с известными игроками. Действительно, это было похоже на чудо. Беспокойство о судьбе «Фореста» в премьер-лиге было сопряжено со все более возрастающим ощущением у болельщиков того, что Брайан Клаф был уже не тем легендарным тренером, способным в новых условиях добиваться успехов с клубом, который не имел возможности приобрести сильных игроков.
В раздевалке игроки относились к Клафу по-разному: некоторые его опасались, другим он не нравился, а третьи ворчали, что они его часто не видят. Мое мнение о Клафе было обусловлено тем обстоятельством, которое было для меня определяющим: он предоставил мне шанс, и я был обязан ему всем тем, что у меня есть. Сколько тренеров поставят на кон свою репутацию, выставив девятнадцатилетнего неопытного юнца в основной состав, да еще на «Энфилде»?
Наблюдая за настроениями в раздевалке, я начинал понимать еще четче, что множество профи считали, что весь мир им чем-то обязан. Приходить на тренировку, посмеяться и побрюзжать в течение пары часов, а потом окунуться в уют своих домов или пойти по магазинам, или прямо в гольф-клуб... После хороших результатов они купались в славе. Когда же игра не клеилась, они винили в этом других. Это меня раздражало. Я уверен, что мой сравнительно поздний приход в профессиональный спорт стал главным фактором, повлиявшим на формирование моей позиции по отношению к Брайану Клафу да и ко всему футболу. Я был одержим большим желанием, чем другие, хотя и не более Стюарта Пирса. Чем больше я наблюдал за Пирсом, тем больше я поражался его профессионализму. Игроки жаловались на него. «Пошел ты, Пирс», — стонали они, когда он требовал от них больших усилий — будь то на тренировке или в игре. Они шептались между собой, что он был «скупым ублюдком» с кучей денег (так и было!). Ну и что с того? Нам платили за работу, и Стюарт Пирс вел других своим примером. Он никогда не требовал того, к чему сам был не готов.
Я глубоко уважал Клафа за его познания в игре. Возможно, он с каждым днем все реже и реже появлялся на тренировках, но во время матча его присутствие и его зоркий глаз коренным образом меняли положение. Если ты не до конца выполняешь свою задачу, Клаф это замечал. На первый взгляд безобидная ошибка, которая приводила к пропущенному голу через три или четыре минуты спустя, неудачная попытка отбора, отсутствие в нужное время рывка или паса будут им справедливо указаны как причина гола. И не нужно показывать на других пальцем, что было второй натурой большинства игроков. Он знал это, и вы знали, что он знал.
Каждый футбольный матч состоит из тысяч мелочей, которые вместе определяют итоговый результат. Тренер, который не может заметить этих деталей, как это делал Клаф в своей клинической манере, просто блефует. Игра полна теми, кто занимается блефом, кто только и знает что кричать: «Засучите рукава!», «Настройтесь правильно на игру!», и говорить о том, что ты должен быть горд тем, что носишь эту футболку. Тренер, который постоянно использует эти клише — а таких множество, — не знает самого главного. Брайан Клаф подмечает мелкие детали, факты, микроэпизоды и делает из всего верные выводы.
У Клафа был свой подход и к другим вещам. Однажды, когда его не было на тренировке, помощники достали груз, чтобы мы с ним поработали. После получаса занятий появился Делл, собака тренера, за которой шел он сам, как обычно, одетый в свою куртку, зеленый тренировочный костюм и высокие сапоги. «Что это за хрень?» — спросил Клаф Лайама О`Кэйна, показывая на груз. Не успел Лайам открыть рот, как Клаф распорядился: «Уберите это отсюда и достаньте мячи». В этом была его сила. И, как я считаю, слабость, поскольку игра претерпевала изменения, пока мы готовились войти в премьер-лигу. Увы, как и для Маргарет Тэтчер, которую Клаф презирал, его времена прошли.
Примерно в то время я приметил одну красивую девушку в городском ночном клубе. Ее звали Тереза Дойл. Я пытался ей понравиться, но она меня будто не замечала. У нее был серьезный роман с одним парнем, и великий футболист Рой Кин не производил на нее никакого впечатления. Полагаю, что у меня тогда была репутация неудачника, хотя я не мог толком объяснить, почему. Я знал одного из ее друзей, который сказал мне, что Тереза была дочерью помощника дантиста. В конце концов она порвала свои отношения с другим парнем, и мы стали выходить в общество вместе. Я был влюблен. Мы стали близкими друзьями. Тереза, несмотря на то, что родилась в Ноттингеме, имела ирландские корни. Ее родители, Брэй и Ласк, были родом из графства Дублин.
Мы резво начали новый чемпионат, переиграв «Ливерпуль» со счетом 1:0 в матче, впервые транслировавшемся по Sky Television. Гол на свой счет записал Тедди Шерингем. Потом начался кошмар из серии в шесть поражений. Увы, Шерингем в сентябре перешел в «Тоттенхэм».
В октябре мы замыкали турнирную таблицу, пропустив двадцать два гола в десяти матчах. «Форест» переживал глубокий кризис.
В эти непростые времена мое положение осложнилось. Газеты начали гадать, какой из ведущих клубов собирается меня заполучить. Упоминались «Блэкберн», «Арсенал», «Астон Вилла» и «Ливерпуль». В прессе писали, что эти клубы готовы побить трансферный рекорд Англии, чтобы подписать со мною контракт.
Если «Форест» вылетит из премьер-лиги и, как говорили многие, Брайан Клаф уйдет из клуба, то что станет со мной? У меня был контракт и зарплата в 700 фунтов в неделю, что было намного меньше, чем у других игроков. До завершения срока контракта оставалось полтора года.
Примерно в то же самое время мне позвонил знакомый Кенни Далглиша и сказал, что главный тренер «Блэкберна» хотел бы со мною встретиться. Алан Ширер только что отказался перейти в «Манчестер Юнайтед» из «Саутгемптона», выбрав «Блэкберн», чье стремление выиграть премьер-лигу спонсировалось Джеком Уокером. В доме Дэвида О`Лири была намечена встреча с Далглишем и его помощником в «Блэкберне» Рэем Хартфордом. Мне был задан вопрос о ситуации с моим контрактом в «Форесте». Когда я сказал, что мне предложили новый контракт, они начали уговаривать не подписывать его. А уж если я подпишу сделку, то нужно было включить в нее пункт, который разрешал бы мне покинуть «Форест» в случае вылета из премьер-лиги. Мне ясно дали понять, что «Блэкберн» был готов установить трансферный рекорд английского футбола в 3,5 миллиона фунтов.
Я знал, что подобные закулисные переговоры были против правил, но такие сделки часто имели место.
В газетах писали, что я требовал один миллион фунтов за три года в «Форесте». Примерно так оно и было. Через посредников Кенни Далглиш передал, что моя зарплата в «Блэкберне» будет 250 000 фунтов в год, а 500 000 я получу при подписании контракта.
При личных встречах я и Брайан Клаф ладили друг с другом, даже несмотря на его резкие высказывания в мой адрес в прессе. «Кин — словно ребенок, проснувшийся рождественским утром и обнаруживший яблоко, апельсин и сладости в носке. Он хочет еще,— сказал Клаф в одной из местных газет. — Он очень талантливый молодой человек. Ему все дается легко, и в футболе его любят все, особенно игроки «Фореста». Кин в настоящее время является самой привлекательной собственностью в игре, но он обанкротит этот клуб. Мы сделали ему предложение. У него есть свои мысли на этот счет, но он принадлежит нам еще восемнадцать месяцев, и на данный момент переговоры заморожены. Я ничего не хочу знать о глупых условиях контракта и о том, что он сделает, если мы вылетим. Я хотел бы, чтобы он подписал разумный контракт, который наш бюджет может себе позволить».
Стюарт Пирс, чьи преданность клубу и авторитет были неоспоримы, пришел ко мне на помощь после одной из утренних тренировок. Он обошел всех игроков, задавая им один и тот же вопрос: «Вы довольны своим контрактом?». Один за другим игроки давали положительный ответ. Тогда Пирс гаркнул: «Если вы довольны, тогда оставьте Роя в покое. Он имеет право на то, чтобы получить больше». Я был весьма признателен Пирсу.
Мои переговоры с Роном Фентоном втайне от прессы продолжались. Он не стал спорить с моими доводами о том, что я стоил «Форесту» всего 47 000, а теперь клуб мог продать меня более чем за три миллиона. Он также признал, что моя зарплата в 700 фунтов в неделю была одной из самых низких среди игроков первой команды. Оставалось два камня преткновения: пункт, по которому я мог уйти из «Фореста» в случае его вылета из премьер-лиги, и мое требование на 125 000 при подписании контракта.
В ходе очередных переговоров Брайан Клаф вошел в офис Рона Фентона. Он спросил, как движутся дела. Рон рассказал ему о наших разногласиях. Без колебаний Клаф сказал: «Рон, дай Рою то, что он просит». Через полчаса контракт был подготовлен. Я был рад подписать соглашение сроком на три с половиной года, хотя в душе не думал, что смогу отыграть его до конца.
С приходом Sky Television и созданием премьер-лиги зарплаты футболистов росли в астрономической прогрессии. Слезы Газзы в Италии-90 сделали футбол модным. На игру стали обращать большое внимание и, конечно, на нас, игроков.
Дальнейшее существование «Фореста» в премьер-лиге теперь зависело от последних двух игр. Поражение в домашнем матче от «Шеффилд Юнайтед» или проигрыш на поле «Ипсвича» означали расставание с лигой. То, что мой контракт позволял мне уйти из клуба в случае его вылета, никоим образом не сказывалось на моем рвении и желании того, чтобы «Форест» остался в премьер-лиге. Напротив. Кто-то в клубе сообщил прессе об условиях моего контракта. Это привело к тому, что некоторые стали сомневаться в моей самоотдаче в борьбе за выживание. Поэтому в двух последних играх мне нужно было доказать обратное.
Во время нашей подготовки к встрече с «Шеффилд Юнайтед» Брайан Клаф объявил о том, что уходит в отставку в конце сезона.
«Шеффилд Юнайтед» обыграл нас со счетом 2:0. Сознавая цену поражения, многие наши футболисты играли, словно замороженные.
Имея такой подбор игроков, теоретически мы не должны были вылетать. Однако энергия и вера в тренерский гений Брайана Клафа непостижимым образом покинули клуб.
Через несколько минут после вылета из премьер-лиги некоторые игроки, молясь в душе, уже перебрасывались шуточками. Я не мог поверить своим глазам и ушам. Их карьера катилась под гору, а они думали, в какой ресторан им пойти! Я испытывал смешанное чувство вины и боли. Фрэнк Кларк, сменивший Брайана Клафа на посту тренера «Фореста», заявил: «Именно благодаря своему профессионализму Рой Кин прилагал все силы, чтобы оставить «Форест» в премьер-лиге». Он был не прав. Я делал это лишь из чувства самосохранения.
Через несколько недель болельщики «Фореста» выбрали меня лучшим игроком сезона — в предыдущие два года этой чести удостаивался Стюарт Пирс. Я был рад, что фаны «Фореста» поняли, что, несмотря на условия моего контракта, моя самоотдача в борьбе за выживание была полной.
В ходе тяжелого сезона я усвоил один урок: футбол не должен никому и ничего. Никто не мог поверить в то, что команда Брайана Клафа может вылететь. Теперь даже такой одаренный игрок, как Стюарт Пирс, оказался за чертой премьер-лиги. Был ли футбол в таком случае жестокой игрой? Он может быть таковым, если ты потеряешь бдительность, понизишь свой уровень хотя бы на пять процентов и начнешь думать, что ты «слишком хорош, чтобы вылететь». В нашей команде «Фореста» не было недостатка в талантах. Однако она вылетела из премьер-лиги.
Хотел ли я перейти в «Блэкберн»? У Кенни Далглиша были деньги миллионера Джека Уокера, но «Блэкберн» был относительно скромным клубом. Говорили, что и другие клубы, как «Арсенал» и «Ливерпуль», также проявляли ко мне интерес. Теперь с уходом Брайана Клафа я был еще более решительно настроен пустить в действие условие моего контракта, которое позволяло мне покинуть клуб. Меня с разных сторон атаковали агенты, но я им сопротивлялся, хотя и знал, что мне будет нужна помощь в переговорах с «Блэкберном» или же другим клубом, который захочет меня приобрести.
Дэвид О'Лири был одним из ведущих игроков сборной Ирландии. Он стал жертвой философии Чарльтона «бей-беги», в которой высококлассные центрхавы считались опасным излишеством. Его мнение о Чарльтоне во многом совпадало с моим: над этим тренером можно было только смеяться. Однажды вечером я спросил у Дэвида, кто представляет его интересы. Он ответил, что все его дела решаются Майклом Кеннеди, юристом по имущественным вопросам из Лондона. Дэвид был бы рад познакомить меня с Майклом, если я того пожелаю.
Кроме того, я также обратился в Ассоциацию профессиональных футболистов с просьбой представлять мои интересы в будущих сделках. Будучи озабоченной ростом влияния со стороны частных агентов, Ассоциация объявила о том, что готова содействовать игрокам в трансферных переговорах.
Агенты отпугивали меня не только теми суммами, которые они запрашивали за услуги. Судя по тому, что я видел, футбольная карьера игроков для агентов не стояла на первом месте. Чем чаще игрок переходил из клуба в клуб, тем больше денег зарабатывал его представитель. Футболист, не определившийся со своим будущим, да еще которого хотят видеть в своих рядах несколько клубов, представляется для агентов потенциальным источником доходов. Слухи о переходах, подогреваемые агентами и проглатываемые воскресными газетами, очень тяжело переносятся такими игроками. В этих играх футболисты были простыми пешками, которым досаждают охочие до жареных фактов газеты и алчные посредники. Решительно настроенный против того, чтобы мною манипулировали, я обратился в Ассоциацию. Другим вариантом был Майкл Кеннеди.
Фрэнк Кларк был назначен на место Брайана Клафа. Кларк раньше играл за «Форест» и считался компетентным во многих делах. По прибытии из сборной Ирландии я встретился с Кларком и заверил его, что, несмотря на условия моего контракта, я буду полностью предан клубу, пока нахожусь в нем. Кларк сказал, что понимает мое положение. Будучи скупым на слова, он, однако, дал понять, что, если какой-либо клуб премьер-лиги захочет выплатить за меня необходимую сумму, «Форест» не будет стоять на моем пути. Мы поняли друг друга. Теперь дело за «Блэкберном».
Кенни Далглиш не заставил себя ждать. После коротких торгов стороны сошлись на сумме в 4 миллиона фунтов. Мне было позволено начать переговоры с «Блэкберном». В переговорах мне помогал Бренден Бэтсон из Ассоциации. По условию контракта с «Форестом» после перехода мне выплачивалась сумма в 600 тысяч. Главным вопросом обсуждения с «Блэкберном» стала моя зарплата.
Я слышал, что Алан Ширер получал 500 тыс. в год, поэтому я требовал того же. Обсудив этот вопрос, я согласился на 400 тыс. в год. Сделка была совершена в пятницу вечером. Далглиш был крупной фигурой в футболе. Великим игроком, который в свое время также успешно тренировал «Ливерпуль». Джек Уокер отдал в распоряжение Далглишу свою чековую книжку для формирования команды, способной бороться за чемпионство в премьер-лиге. Далглиш заверил меня, что если я подпишу контракт с клубом, то вольюсь в ряды команды, которой по силам получить множество призов. Его интеллект и спокойный характер произвели на меня неизгладимое впечатление.
После соглашений всех условий я был готов подписать контракт. Но когда Далглиш позвонил на «Ивуд парк» (стадион «Блэкберна». — В.С.), то там не оказалось никого из руководства — рабочий день закончился. «Не беспокойся, — сказал он. — Ты можешь подписать бумаги в понедельник». Мы пожали друг другу руки.
Я уехал в Корк на выходные. В субботу новости о моем переходе в «Блэкберн» появились в газетах. Трансферные выплаты побили британский рекорд. Жизнь круто изменилась с тех пор, как я уехал из дома. Но, к счастью, моя семья и друзья остались преданными мне. Я был очень рад, что они ничуть не изменились в этом отношении.
С Денисом Джонсоном мы отправились в город в субботу вечером, чтобы отметить мой переход. Мы начали с «Темпликра», перед тем как направиться в центр, где завершили ночные похождения в «Сайдтрэкс».
В воскресенье я проснулся, страдая от похмелья. На следующий день мне предстояло поехать в «Блэкберн», чтобы подписать бумаги. После этого я был настроен провести отпуск.
В обед зазвонил телефон. Пэт поднял трубку. На другом конце провода был Алекс Фергюсон. Мое семейство страстно болело за «Манчестер Юнайтед». «Рой, это Алекс Фергюсон. Ты уже подписал контракт?».
«Нет, но мы ударили по рукам, и я должен подписать бумаги завтра».
«Почему бы тебе не приехать в Манчестер и поговорить сначала со мной?».
Ух ты! «Манчестер Юнайтед». Чемпион премьер-лиги. Мои мама, папа и братья стояли в зале и смотрели на меня. Похоже, что их хватил удар.
«Да, но я уже согласился», — сказал я Фергюсону.
«Ты ничего не подписал. Приезжай и поговорим».
С этого момента мне уже не хотелось подписывать никакого контракта с другими клубами. В глубине души я осознавал, что не смогу отказаться от контракта с самым знаменитым клубом в мире. Но разумом я понимал, что мне не нужно терять голову.
На следующее утро, после очередной бурной ночи в городе, я полетел в Манчестер. Алекс Фергюсон встретил меня в аэропорту. Мы приехали в его дом, который располагался неподалеку. Там был Брайан Кидд. После обеда и болтовни ни о чем Фергюсон предложил сыграть в снукер (разновидность бильярда. — В.С.). Он был неплохим игроком, и хотя я от него не отставал, подумал, что было бы разумно ему проиграть.
Мне он сразу понравился. Для тренера «Манчестер Юнайтед» он был слишком прост в общении, обладал чувством юмора и имел весь набор положительных человеческих качеств. Было ясно и то, что он хотел получить в свою коллекцию трофеев еще больше призов.
«Рой, «Манчестер Юнайтед», с тобой или же без тебя, станет сильнейшим клубом в Англии. С тобой мы сможем добиться успеха в Европе», — сказал он. Это было сильным аргументом.
Он спросил о моих представителях. Я сказал об Ассоциации профессиональных футболистов. Фергюсон предложил, чтобы мы пока не обсуждали деталей предстоящей сделки. «Оставь это мне», — настоял он. Мы пришли к соглашению, согласно которому я должен буду сказать Далглишу об аннулировании договора. После этого мне предписывалось занять выжидательную позу, пока «Юнайтед» ведет переговоры с «Форестом». Это не будет так-то просто, отметил Фергюсон, но заверил меня, что в итоге мы достигнем взаимной цели.
Я позвонил Кенни Далглишу, чтобы сказать ему о том, что передумал переходить в «Блэкберн». Он пришел вне себя от ярости.
«Какого хрена это все значит?!»
Я рассказал ему о нашей беседе с Фергюсоном.
«Мы же ударили по рукам. Теперь ты не можешь отступать!» — закричал он.
«Постойте. Я очень сожалею, очень, — принес я ему свои извинения. — Но мне необходимо подумать о своем будущем. У меня есть на это право».
«У тебя нет права ни на что, за исключением того, чтобы выполнить свое обещание, которое ты дал мне в пятницу».
«Мне жаль, но если вы вовремя подготовили бумаги, я бы подписал их в пятницу».
«Никто не смеет подобным образом вести себя со мной. Никто не смеет так вести себя с Кенни Далглишем. Ты — ублюдок, и тебе это просто так с рук не сойдет», — Кенни уже не был так спокоен.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Но я уже достаточно набрался опыта в моей короткой профессиональной карьере, чтобы знать, что все заинтересованные стороны редко желают соблюдать договоренности. Игроки надували тренеров, тренеры надували игроков, их, в свою очередь, обманывало руководство. Агентов презирали за их пронырливость, но клубы были только рады иметь дело с ними. И Кенни Далглиш еще будет требовать, чтобы я соблюдал договор, которого не подписывал! Тот самый Кенни Далглиш, который несколько месяцев назад вел со мной закулисные переговоры за спиной Брайана Клафа. Чем больше он обрушивался на меня со своими гневными тирадами, тем меньше меня мучила совесть.
Следующий звонок был от Фрэнка Кларка. Кларк на людях должен был показывать, что делает все, чтобы оставить меня в клубе, но он знал, что я уйду в любом случае, и теперь ему было необходимо извлечь для «Фореста» как можно большую выгоду. «Что происходит, Рой? — начал он. — Мне только что позвонил Кенни Далглиш. Он говорит, что ты передумал».
Я подтвердил, что после переговоров с Алексом Фергюсоном я изменил свое решение. Фергюсон также позвонил Кларку. В отличие от «Блэкберна», который был готов заплатить 4 миллиона фунтов, «Манчестер Юнайтед» собирался отдать за меня немногим более 3 миллионов фунтов. Для «Фореста» это было неприемлемо, заявил Кларк. Поэтому он хотел, чтобы я подписал сделку с Далглишем в интересах «Фореста». Я объяснил, что должен делать то, что отвечает интересам моей карьеры.
Этот спор несколько подпортил мои с Кларком отношения. Он четко дал понять, что с «Юнайтед» не будет никакой сделки, если этот клуб не предложит столько же, сколько и «Блэкберн». Я настаивал на том, что хотел бы перейти именно в «Юнайтед». Патовая ситуация.
Я собирался в отпуск вместе с Тони Лафланом, Гари Бойером и Рэймондом Бюрном — тремя молодыми футболистами, с которыми я играл за «Форест», уже на следующий день. Мы ехали на Кипр понежиться на солнышке. Я еще раз переговорил с Алексом Фергюсоном. Он заверил меня, что право выбора остается за мной. Я должен решать, за какой клуб играть. Если я не буду метаться, то в конце концов все выгорит. Но не метаться для меня значило то, что следующий сезон я начну в майке «Фореста». Я решил положиться на Фергюсона. Ехать в отпуск и ни о чем не думать.
На следующее утро в 6.30 раздался телефонный звонок. Я подумал, что что-то случилось дома в Корке. Это был Кенни Далглиш.
«Тебе это не сойдет с рук, — начал он. — «Блэкберн Роверс» замотает тебя по судам и отсудит у тебя все до последнего пенни!». Между ним и Алексом Фергюсоном никогда не было нормальных отношений, и это, как ничто другое, его раздражало. Он начал обзывать меня. Он снова и снова повторял, что никто не может «трахнуть» Кенни Далглиша и выйти сухим из воды. Я сообщил ему, что уезжаю в отпуск и что дело закрыто.
«Куда ты едешь?» — поинтересовался он.
«Далеко, где светит солнце», — последовал мой ответ.
«Мы отыщем тебя и подадим в суд», — заявил он. Но ему не удалось меня найти.
Когда я вернулся на предсезонную подготовку в «Форест», Фрэнк Кларк был настроен решительно. Я был вынужден тренироваться с резервистами, и мне дали понять, что я буду наказан за «преступление», состоящее в отказе перейти в «Блэкберн». Кларк объявил меня персоной нон грата. Фергюсон советовал мне не терять самообладания. «Юнайтед» и «Форест» играли в покер. Предложение «Юнайтед» в 3,5 миллиона фунтов было на полмиллиона меньше того, что предлагал «Блэкберн». Если я буду и дальше терпеть, то «Форест» встанет перед дилеммой: 3,5 миллиона фунтов или же ничего не стоящий актив, тренирующийся с дублем.
За три сезона я провел 154 игры в «Форесте», забил тридцать три гола, играя на позиции полузащитника. Я стоил клубу 47 тысяч фунтов. Ему светила чистая прибыль в три миллиона. Были ли его представители рады? Нет. В их мире игроки были человеческим материалом, который покупался и продавался, как скотина. Думать о себе или же самому принимать решение для продолжения своей же карьеры считалось преступлением. Газеты, по науськиванию Кларка, теперь писали обо мне как о «мятежном Рое». Для тренеров, менеджеров и журналистов было в порядке вещей самим выбирать себе карьеру по душе. Футболисты должны были делать то, что по душе другим. Если ты стоишь на своем, твоя «игра» становится возмутительной.
На второй неделе предсезонной подготовки нервы «Фореста» сдали. Клуб принял предложение «Манчестер Юнайтед» в 3,75 миллиона фунтов. Теперь мне было необходимо вести переговоры о личных условиях контракта с «Юнайтед». Его предложение
в 250 тысяч фунтов в год было на 150 тысяч меньше «Блэкберна». Бренден Бэтсон из Ассоциации не мог выжать большего из «Юнайтед». Я считал, что разница в деньгах слишком ощутима. Помня о разговоре с Дэвидом О'Лири, я позвонил Майклу Кеннеди.
Майкл прилетел в Манчестер на переговоры с Мартином Эдвардсом. Он смог заставить «Юнайтед» повысить зарплату до 350 тысяч в год.
Я полюбил «Олд Траффорд» с того момента, как ступил на его газон.
IV
Стоимость моего трансфера стала поводом для множества статей в прессе. Теперь 3,75 миллиона футов — гроши. В 1993 году это была огромная сумма. Даже для «Манчестер Юнайтед», нового чемпиона премьер-лиги.
Я осознавал, что являюсь самым дорогим игроком в Британии, но у меня от этого не кружилась голова. Я был убежден, что только прибавлю, играя с лучшими футболистами.
Через день после подписания контракта мы должны были лететь на десятидневное предсезонное турне по Южной Африке. Я предложил Алексу Фергюсону, чтобы я остался поработать над своей «физикой». Но он настоял на моей поездке вместе с командой. Тренируясь лишь с дублерами «Фореста», а порой и в одиночку, я ощущал, что недоработал.
«Не беспокойся, — заверил меня Фергюсон, — тренировки и матчи придадут тебе нужный тонус, а поездка поможет поближе познакомиться с ребятами».
Осматриваясь в автобусе на пути в аэропорт Манчестера, я был поражен зрелостью и уверенностью игроков «Юнайтед». В «Форесте» Стюарт Пирс был мужчиной среди мальчиков. Здесь же была команда настоящих мужиков: Брайан Робсон, Эрик Кантона, Стив Брюс, Гари Паллистер, Пол Инс, Петер Шмейхель, Брайан Макклеер, Денис Ирвин и Марк Хьюз. Все обладали харизмой и профессиональным подходом к делу. Сильные личности, источающие веру в себя. Среди них я чувствовал себя мальчишкой. Да я и был мальчишкой — до 22-летия мне оставалась пара недель. Я не забывал, что первой задачей остается попадание в основной состав.
Меня также поразил и постоянный ажиотаж, где бы ни появлялся «Юнайтед». Уезжая в аэропорт тем утром, я понял, что значит быть игроком «Манчестер Юнайтед». По будним дням «Олд Траффорд» превращался в улей. Люди вставали в очередь за билетами на ближайший матч. В магазинах по продаже сувениров собирались толпы народа. Туристы фотографировались на фоне огромного стадиона. Люди приезжали со всех концов планеты. Среди них были ирландцы, китайцы, американцы, лондонцы, мужчины, женщины, старики и молодежь. Многие из них просто стояли у стадиона, смотря на мемориальные часы в память о Мюнхене. Я тоже глазел во все стороны! Это место было великим. Часы напоминали тем, кто стоит под ними, об авиакатастрофе в Мюнхене, в которой погибли восемь молодых футболистов легендарной команды Мэта Басби. Как я вскоре понял, даже самым великим игрокам и закоренелым профессионалам история клуба не может быть безразлична. Футболист «Манчестер Юнайтед» постоянно чувствует на себе ответственность, которую на него возложили традиции клуба.
В аэропорту Манчестера собрались люди, чтобы увидеть нашу посадку в самолет. Когда мы прибыли в Йоханнесбург, нас ждали несколько сотен болельщиков и две телевизионные команды. В нашем отеле воздух был пропитан ажиотажем, а работники гостиницы и те, кто в ней проживал, немедленно бросали свои дела, чтобы поглазеть на знаменитых игроков «Манчестер Юнайтед». Оказавшись в подобной атмосфере, я почувствовал себя, словно в кино. Свет, действие, звезды. Ну и, конечно, массовка. Я играл роль молчаливого персонажа и полностью был в нее погружен. «Манчестер Юнайтед» был, безусловно, больше чем футбольный клуб.
Поскольку я был знаком с Денисом Ирвином по играм в сборной Ирландии, я поселился с ним в одном номере. Он тоже был из Корка, хотя и из другого района города. Оба мы не были горазды на разговоры и отлично ладили.
Я никогда раньше не тренировался настолько интенсивно. Брайан Кидд проводил тренировки. Он был великим футболистом, который в 1968 году вместе с командой выиграл Кубок чемпионов. Игроки его уважали и любили. Он был коренным жителем Манчестера, обладающим тонким чувством юмора и добрым характером. К нему всегда можно было обратиться по любому вопросу. Тренировки были интересными и варьировались день ото дня. В работе всегда чувствовалась целенаправленность, а в двусторонних играх и ежедневных упражнениях все имело свой смысл. Это намного отличалось от бесцельных часов, потраченных на тренировочном поле в «Форесте».
Так как в команде было множество сильных личностей, неудивительно, что почти во всем, что бы мы ни делали, чувствовался момент острой состязательности. Мы серьезно подходили к играм «пять на пять» в конце тренировки. Зачастую они начинались вяло, но вскоре футболисты брались за свое дело на полном серьезе. Поводом для войны могла стать жесткая игра в отборе. После этого кто-нибудь обязательно распалялся, и Брайану Кидду приходилось вмешиваться.
Я бегал изо всех сил, стараясь подтянуться к удивительно одаренным игрокам, находившимся вокруг меня. Эрик Кантона был великолепен. Как и Райан Гиггз. Райан был на два года младше меня, но в смысле мастерства и зрелости он дал бы мне фору на несколько световых лет вперед. Он был сильной личностью, смешным и дерзким, наделенным необычайным талантом, который использовал на всю катушку, чтобы посмеяться над другими во время тренировки.
Хотя я чувствовал себя несколько оробевшим и немного испуганным уровнем мастерства моих одноклубников, мне нравилась атмосфера, царящая в команде. Я понимал, почему «Юнайтед» носил звание чемпиона: команда состояла из отличных игроков; тренировки проходили на высоком уровне; Алекс Фергюсон лишь своим присутствием внушал вдохновение и уверенность; футбольные знания Брайана Кидда и его юмор, который помогал всем в трудную минуту; ну и не самый последний, как мне кажется, фактор — все были счастливы играть за эту команду.
Нытье здесь не проходило. Деморализация и подавленность, которые ощущались в раздевалке «Фореста», жалобы и стоны, а также все эти разговоры неудачников на «Сити Граунд», которые высасывали из тебя последние остатки духа, полностью отсутствовали на «Олд Траффорд». На что можно было жаловаться? Футболисты верили в то, что играют за лучший клуб мира. Фергюсона и Кидда уважали, а их власть не подвергалась сомнению. Брайан Робсон был капитаном и пользовался авторитетом.
Робсон и Стив Брюс помогали мне освоиться в коллективе и почувствовать себя его частью во время предсезонного турне. Для меня это было важно по ряду причин, и не самая последняя из них заключалась в том, что, как и множество других игроков, я в свое время старался подключить дополнительные скорости, играя против «Манчестер Юнайтед». В моем случае это означало более жесткую игру в отборе. Я не раз вступал в перепалки с Робсоном, Гари Паллистером и Полом Инсом. Не забыл я и стычку с Петером Шмейхелем. Но зла на меня никто не таил. Я тогда еще не знал, что после победы в чемпионате Фергюсон посоветовался с ведущими игроками о новых приобретениях в межсезонье. Многие из них поддержали тренера, когда он проявил ко мне интерес.
После работы на тренировках и пары товарищеских матчей пришло время расслабиться. А эти люди знали, как расслабляться. Во главе с Робсоном мы провели пару незабываемых «сейшенов» в Южной Африке. Мы ни от кого не прятались. Фергюсон и Кидд не видели ничего предосудительного в том, что игроки пропустят рюмку-другую.
Игра на Кубок сезона с «Арсеналом» на «Уэмбли» стала моим первым официальным матчем в составе «Манчестер Юнайтед». Поскольку Брайан Робсон не был полностью готов к игре, я в паре с Полом Инсом отвечал за среднюю линию и хотел доказать себе свою силу и отмести все вопросы о моем соответствии цене в 3,75 миллиона фунтов как можно быстрее. Кроме того, я осознавал, что мне, Брайану Робсону и Полу Инсу предстоит борьба за два места в полузащите.
Соперник боролся за каждый мяч на каждом участке поля. Все приходилось получать тяжелым трудом. В конце матча мы заработали ничью 1:1 и выиграли в серии послематчевых пенальти. Я сыграл на нормальном уровне, но понимал, что «нормально» не пройдет. Тяжелая работа и голы были моей первой задачей. Я знал, что справлюсь с тяжелой работой, после которой, я надеялся, последуют голы.
В первом матче нового сезона премьер-лиги мы играли в гостях с «Норвичем». Райан Гиггз и Брайан Робсон забили по голу, и мы одержали легкую победу со счетом 2:0. Я также сделал свой вклад в победу, снабдив мячом Гиггза с фланга, после которого тот открыл счет. Через три дня я играл свой первый матч на «Олд Траффорд» в майке «МЮ». В тот вечер вторника атмосфера на стадионе была потрясающей. Я и раньше играл на «Олд Траффорд», но для болельщиков я был чужим. Теперь я играл за них. Нашим соперником был «Шеффилд Юнайтед».
Я был заряжен на матч, чувствовал себя взвинченным и полностью сконцентрированным на игре. Эрик Кантона был травмирован, поэтому Брайан Робсон, Пол Инс и я играли в полузащите. Андрей Канчельскис и Райан Гиггз играли впереди на флангах, а на острие атаки действовал Марк Хьюз. Робсон и Инс отвечали за среднюю линию, поэтому мне было поручено выдвигаться вперед. Бывают дни, когда у тебя все получается, и этот день был для меня как раз таким. Я забил свой первый гол за «Юнайтед», когда рискнул рвануться вперед к мячу, который отлетел от головы Райана Гиггза. Я точно рассчитал время для рывка и легко отправил мяч в ворота.
Иногда небеса тебе помогают. О таком дебюте можно было только мечтать. Для воплощения такого рывка в гол необходимы точно рассчитанное время и удача. Ты можешь делать рывки по пятьдесят раз и ни разу не получить мяч. Или же промахнуться.
Рок, в который я верю, был в тот вечер на моей стороне. Я забил второй гол, а Марк Хьюз установил окончательный счет — 3:0. С того матча бремя самого дорогого игрока стало переноситься легче. Вскоре этот вопрос и вовсе перестал существовать.
Мы провели серию из первых шести матчей чемпионата без поражений, из которых праздновали победу в пяти встречах, пока не уступили «Челси» со счетом 0:1. Старт в премьер-лиге выдался удачным, но после игры с «Челси» нам предстоял матч еврокубка в среду. Нашим соперником был венгерский чемпион «Гонвед», а первый матч мы проводили в Будапеште. Я забил еще два гола, Эрик Кантона добавил еще один, и мы одержали победу со счетом 3:2. «Гонвед» был не самой сильной командой, но победа есть победа, особенно гостевая.
Брайан Робсон страдал от непрерывающейся череды травм, поэтому в первых играх сезона я зачастую вставал в среднюю линию вместе с Полом Инсом. Мы были похожими во многих отношениях — выигрывали большинство единоборств, находясь в одинаковых с соперником условиях, и не уклонялись от борьбы, если ее кто-то нам предлагал. Большинство команд проигрывали нам еще до того, как их футболисты выходили из раздевалки. И не только на «Олд Траффорд», но и на их стадионах. Аура «Манчестер Юнайтед» была весьма мощной, да и перевес сил на поле также был в нашу сторону.
В наши первые семь матчей чемпионата в тот сезон мы пропустили лишь четыре гола. Петер Шмейхель безраздельно властвовал в штрафной. Стив Брюс и Гари Паллистер не давали соперникам спуску. Пол Паркер и Денис Ирвин могли защищаться и начинать атаки. Я, Инс и Робсон не собирались уступать середину поля. А в нападении мы имели скоростных форвардов в лице Гиггза и Канчельскиса. Марк Хьюз великолепно обращался с мячом и легко поражал цель. Эрик Кантона завершал собою этот полный боекомплект.
Кантона пришел в команду в середине предыдущего сезона, когда после двадцати шести лет без чемпионства «Манчестер Юнайтед» отчаянно боролся за победу в премьер-лиге. Он делал свое дело, успокаивая своим присутствием в важных матчах, и забил девять голов, которые помогли Алексу Фергюсону завоевать свой первый чемпионский титул. «Юнайтед» получил Кантону почти задарма — 1,2 миллиона фунтов, когда тот поссорился с Говардом Уилкинсоном в «Лидсе». Он играл за множество клубов, но нигде не мог остаться надолго. Теперь же он нашел себе новый дом. Но и здесь он не мог успокоиться и делал все по-своему, показывая, что ему на все наплевать.
Мне было интересно узнать об Эрике побольше, когда я пришел в «Юнайтед». О загадочной личности Кантоны говорили все, особенно после того, как «Юнайтед» выиграл чемпионат. Мне он сразу понравился. Да, он отличался от других. Он старался делать свои упражнения на тренировках, что ему позволяли Алекс Фергюсон и Брайан Кидд. Он занимался разминкой по-своему, а после игр «пять на пять» оставался, чтобы отточить свое мастерство при взятии ворот соперника. Он и Петер Шмейхель испытывали друг к другу неприязнь. Пару раз в ход шли кулаки.
За мистической личиной скрывался настоящий профессионал, весьма серьезно относящийся к своему футболу, имеющий обширные знания об игре. С поднятым воротничком, прямой осанкой и грудью навыкат, он врывался на поле, как будто это чертово место принадлежало только ему. Любое поле, но в особенности «Олд Траффорд». Это была его сцена. Он ее любил, а болельщики обожали его.
Игроки тоже любили его, и для этого было множество причин, самая важная из которых заключалась в том, что он делал свое дело. Его укус в завершающей стадии атак был смертельным. Он не всегда возвращался назад, когда мы боролись за мяч. Нередко мы ругали его за это. Безусловно, мы больше, чем нужно, бегали и отрабатывали за него. Но вскоре, когда почти наступало отчаяние — что ему незамедлительно передавалось, — Эрик словно по волшебству разворачивал игру на 180 градусов в нужном для нас направлении. Он использовал полушанс — и бац — мяч в сетке! Я никогда не видел, чтобы кто-то забивал такие голы (и до сих пор не вижу). На поле Эрик играл свою роль. Да, он не был похож на остальных, но был чертовски великолепен. И не только, когда забивал победные голы. Ты мог отпасовать ему мяч в любой ситуации, и он мог его удержать — он был необычайно силен — и затем точно возвратить мяч тебе. Он забил столько же, сколько сделал голевых передач.
За пределами поля Эрик также идеально исполнял свою роль. Я не удивлен, что он стал сниматься в кино. Публика приписывала ему свойства темпераментной примадонны, но на самом деле он был лишь одним из нас. Для незнакомцев он всегда напускал на себя завесу таинственности — это была его игра, особенно с представителями прессы. В ответ на вопросы болельщиков и журналистов Эрик пожимал плечами и притворялся ничего не понимающим.
Он хорошо говорил по-английски. Его познания в языке впечатляли, особенно, когда дело доходило до ругательств. С нами он был веселым, любил выпить скорее шампанское, чем «Хайнекен», и был компанейским приятелем. Эрик был отличным парнем, одним из лучших — он всегда говорил начистоту, без обиняков. Его маской стало поведение эксцентричного и одинокого молодого человека. И таковым он частично хотел казаться.
К концу октября мы уверенно возглавляли премьер-лигу. Но мне не нравилась моя игра. Одной из причин этого было растяжение подколенного сустава, которое постоянно меня терзало. Я всегда был готов играть через боль по эгоистическим соображениям: из-за травм я не хотел терять свое место ни в какой команде.
В «Юнайтед» такие мысли были особенно своевременны. Я все еще боролся за место в основе с Брайаном Робсоном и Полом Инсом. После трех месяцев я был уверен только в том, что наша команда была хороша, но могла стать еще лучше. Я не был единственным футболистом, сознававшим, что в составе юношеской команды клуба, выигравшей молодежный Кубок в 1992 и 1993 годах, есть несколько футболистов, которые вскоре будут настойчиво пробиваться в основной состав. Молодые игроки, включая Гари и Фила Невиллов, Дэвида Бекхэма, Ники Батта и Пола Скоулза, уже стали известны, и о них повсюду говорили. Время докажет, что эти разговоры были далеко не досужими.
Алекс Фергюсон ясно дал понять, подписывая со мною контракт, что успех в Европе является для клуба первейшей задачей. Европа была источником триумфа и трагедии для «Юнайтед». Он стал первым английским клубом, принявшим участие в Кубке чемпионов, несмотря на сопротивление футбольной ассоциации. Сэр Мат Басби реализовал свою мечту в 1968 году, когда «Манчестер Юнайтед» выиграл Кубок чемпионов. Но авиакатастрофа в Мюнхене в 1958 году, в которой погибли восемь игроков «Юнайтед», оставила неизгладимый след в истории клуба. Матчи еврокубков на «Олд Траффорд» всегда имели эмоциональный оттенок.
Когда мы встретились с чемпионом Турции «Галатасараем» во втором круге Кубка чемпионов, никто в этот момент не вспоминал о нашем великолепном старте в чемпионате Англии. Для нас эти матчи стали настоящим испытанием. Мы проиграли по результатам двух встреч. Поведя в счете 2:0 на своем стадионе, мы пропустили три гола. Игра завершилась вничью — 3:3, и по правилу гостевого гола турецкий чемпион получал огромное преимущество. Нам была необходима победа в Стамбуле в окружении агрессивно настроенных болельщиков, пользовавшихся дурной славой.
«Галатасарай» оказался крепким орешком. Его футболисты прибегали к различным ухищрениям — ныркам, затягиванию времени, спорам с судьей. Они играли довольно плотно в обороне, не давая нам прорваться сквозь нее. Игра завершилась безголевой ничьей. По ее ходу возникало множество стычек, а в конце игроки и вовсе потеряли над собой контроль. Эрик был удален. По пути в раздевалку полицейский ударил Брайана Робсона по голове. Кантона вступил в рукопашный бой.
В раздевалке Эрик словно сошел с ума. Если остальные хотели поскорее убраться отсюда, то он был настроен разобраться с полицейским, который охаживал дубинкой каждого, кто ему только попадался под руку. Эрик был крупного телосложения и был настроен серьезно. Он кричал, что собирается прибить этого ублюдка. Его успокоили лишь совместными усилиями тренера, Брайана Кидда и нескольких игроков. Обычно я не ухожу от боя, но даже я не был готов к тому, чтобы воевать. Там было столько турецких фанов! В любом случае результата не изменить. Мы вылетели.
В начале ноября я принял участие в своем первом манкунианском дерби на «Мейн Роуд». «Сити» сумел подняться до середины турнирной таблицы после слабого старта. Но место в таблице и репутация забывались в дерби. Матч был необычайно важен, особенно для болельщиков «Юнайтед». Поражение заставило бы их убиваться месяцами и в отчаянии бродить по городу. Победа же наделяла их щитом и оружием для торжества в магазинах, на заводах, в офисах и пабах в ближайшие несколько недель. Болельщики «Юнайтед» и «Сити» ненавидели друг друга. По очевидным причинам раздраженность поклонников «Сити» была большей. Успехи «Юнайтед» не шли ни в какое сравнение с жалким существованием «Сити», руководство которого сменялось одно за другим, а его боссы только и занимались тем, что увольняли тренеров. Его болельщики кричали, что лишь «Сити» был единственным настоящим клубом в Манчестере, который, в отличие от «Юнайтед», не является космополитическим и погрязшим в богатстве, а представляет настоящих манкунианцев.
В историческом аспекте можно было привести аргументы в пользу того, что «Сити» является коренным и самым важным клубом Манчестера. До прихода в 1945 году Мата Басби в «Юнайтед» «МЮ» был лишь одним из череды серых клубов. За короткий период в семидесятые Джо Мерсер и Малькольм Аллисон восстановили былую славу «Сити». Но все равно «Юнайтед» был на вершине большую часть современной эры.
Чтобы отметить наш вылет из еврокубков после встреч с «Галатасараем», болельщики «Сити», когда мы вышли на предматчевую разминку, закидали нас турецкими сладостями. Игра началась как обычно. Темп был сумасшедшим, футболисты стелились в подкатах по всем участкам поля. Соперники летели на всех парах, подгоняемые болельщиками, которым, как казалось, результат был более необходим, чем самим игрокам. Мы не были готовы к подобному повороту событий. Привыкшие контролировать темп игры в гостевых матчах, мы оказались неспособны сдержать натиск той сумасшедшей энергии, которую обратили против нас соперники в первые сорок пять минут матча. Я упустил отличную возможность для взятия ворот при счете 0:0. А затем… мы пропускаем два гола. Свисток, извещающий о завершении первого тайма, был воспринят с облегчением.
Тренер предупреждал нас о том, что такое может произойти, если мы не будем выкладываться, как и соперник, с первых минут игры. Класс идет не в счет, если вы не можете выиграть физическую борьбу.
Выходя на второй тайм, мы точно знали, что будем делать. Сначала нужно выиграть единоборства и не спасовать каждому в его личной дуэли с соперником. Тогда и скажется класс. Несмотря на то что Алекс Фергюсон обладал репутацией крутого тренера, бросающегося чашками чая в раздевалке — случалось и такое, — он обладал более тонким аналитическим складом ума, чем предполагают некоторые исходя из вышеописанной характеристики. В том матче его слова в перерыве были просты: окажите на них адекватное давление, забейте гол, и игра пойдет совсем в ином ключе. Выиграйте второй тайм.
Мы его выиграли. Эрик сократил разрыв в счете в начале второго тайма. Через двадцать минут футболисты «Сити» были непохожи на самих себя. Они отдали все силы в первой половине матча. При счете 1:2 я уже знал, что мы победим.
Девяносто минут — большой промежуток времени, а 2:0 — солидное преимущество. Если вы будете удерживать счет, отойдя в оборону и забыв о всяких попытках атаковать, если вы бросите все то, что помогло вам в первую очередь забить эти два гола, то ждите резкого поворота событий. Соревнования, состоящие из девяноста минут, имеют свои приливы и отливы. Каждая новая ситуация требует своего быстрого решения. Вам нужно знать, когда прибавить обороты и когда их сбавить, когда замедлить темп и когда его увеличить. Именно благодаря нашему пониманию этих вещей, а также способности применять на практике то, что мы знали в теории, мы выиграли тот матч на «Мейн Роуд». Брюс, Кантона, Ирвин, Хьюз, Инс, Паллистер — все они инстинктивно чувствовали приливы и отливы подобных матчей. Понятие «психология победителей» часто применяется к футболу. «Я — победитель». Любой может произнести эти слова. Но доказать это на деле могут лишь высококлассные профи. И только теперь я полностью понимаю, что именно благодаря характеру команды, частью которой я был, она и стала чемпионом. Брайан Робсон имел все типичные качества чемпиона. Но в матче против «Сити» он не играл. Тем не менее у нас было достаточно сил, чтобы сделать свое дело как надо.
Эрик забил второй гол. И тогда мы поняли, что три очка у нас будут в кармане. Не было ни единого шанса, что мы согласимся на ничью. Множество команд остановилось бы на этом. И снова опыт нам подсказывал, что нельзя успокаиваться и покидать поле, набрав лишь одно очко. Теперь, когда «Сити» бился в предсмертной агонии, было самое время его прикончить. Мы пошли вперед, встречая слабое сопротивление. Они лишь делали вид, что играют. По крайней мере, большинство. Денис Ирвин прорвался по левому краю. Я начал двигаться вперед из средней линии. Теперь лишь две вещи решали исход матча: точность подачи Дениса и выбранное время моего рывка в штрафную площадь «Сити». Вырвись я слишком рано, я мог бы оказаться либо в офсайде, либо пробежать мимо мяча. Рвани я слишком поздно — и не успею к мячу, если тот вообще полетит в моем направлении. В ходе игры ты делаешь десятки подобных рывков, но мяч так и не доходит до тебя. Другие рывки также делаются впустую, поскольку ты неверно рассчитываешь их время. Главное, нужно постоянно делать рывки. Такова была моя игра.
Прострел был идеальным — к дальней штанге, за спину защитникам «Сити», которые давно утратили концентрацию. На этот раз я получил свое. Мяч попал мне на ход, и я пробил по нему, практически не опуская на землю. Я отработал свой хлеб еще на неделю. Забив победный гол, я стал на некоторое время героем. Но правда заключалась в том, что этот гол, как всегда и происходит в футболе, был забит благодаря усилиям команды.
Наша победа стала возможной благодаря множеству различных факторов, самым главным из которых был сплав опыта тренера и ведущих игроков команды, которые точно знали, как подойти к выполнению задачи, стоявшей перед нами во втором тайме. Кроме того, мы были наделены необходимыми способностями, чтобы справиться с этой работой. У «Манчестер Сити» не было ни способностей, ни опыта. В матче встречались мужчины против мальчиков. Поэтому мы и выиграли.
Почти во всех отношениях «Манчестер Юнайтед» был воплощением мечты молодого футболиста. С такими великолепными профессионалами каждая тренировка была поучительна и требовала от тебя больших усилий. Я учился, например, настоящему характеру, который противопоставлялся болтовне и нытью. Такие футболисты, как Брюс, Робсон, Кантона и Гари Паллистер, не были особенно разговорчивыми — они просто выполняли свою работу. Пол Инс, «управляющий», как его звали, имел длинный язык, но он также обладал и качествами отличного игрока, и его не нужно было ждать, когда ход игры в решающих матчах доходил до точки кипения.
У Инса был свой, норовистый, характер, и, кроме того, он был моим конкурентом за место в составе. Но я с ним хорошо ладил. Он всегда был заводилой, когда мы выходили погулять и выпить пару-другую рюмок. Петер Шмейхель был великим позером. Он был наделен большим самомнением и зачастую играл на публику. Такова была его натура. Все эти тыканья пальцами и яркая жестикуляция, изображающая отчаяние, говорили болельщикам следующее: посмотрите на меня, я еще долго буду дарить вам свое волшебство, чтобы спасать эту команду. Это была его актерская игра, но мы в основном не обращали на нее никакого внимания, поскольку она помогала ему в тяжелые моменты. К тому же Шмейхель знал свое дело. Он был отличным вратарем. Именно это, а не его выходки, имело важное значение. Баловство недорогого стоило.
Хотя Брайан Робсон все еще не мог набрать нужную форму, в раздевалке чувствовалась его роль лидера. Он пользовался огромным уважением, порой переходящим в культовое поклонение со стороны других игроков. Это во многом объяснялось успехами капитана на футбольном поле, где он был настоящим бойцом — забивал голы, играл в отборе, защищался, отлично действовал «на втором этаже» и управлялся с мячом. Он без тени страха шел в отбор, не боясь получить травму. Когда Алексу Фергюсону приходилось тяжело в его первые годы в клубе, Робсон сражался, как лев, чтобы помочь команде. Он был великим игроком как в «Юнайтед», так и в сборной Англии. Но в его поведении не было и намека на тщеславие. Робсон не скрывал того, что наслаждается жизнью, и обладал сильным характером. Он мог пить так же упорно, как играл и тренировался. Он был очень умным и обладал чувством юмора. Его страстное желание жить помогло ему стать великим игроком и компанейским приятелем во время вечеринок.
В качестве капитана Робсон умело управлял игроками. Тренер консультировался с ним по большинству вопросов, касающихся игроков. Тренировки, организация поездок, любые мелкие вопросы, которые, если их не решить, могут превратиться в большую проблему...
С первого дня моего пребывания в клубе Брайан отлично относился ко мне. Я был застенчив и чувствовал себя не в своей тарелке, пытаясь привыкнуть к крупным переменам в моей жизни — как на поле, так и вне его, — поэтому слова признания и похвалы значили для меня многое.
После дерби я вернулся в Дублин, в расположение сборной Ирландии, которая проводила в гостях решающий отборочный матч чемпионата мира в Северной Ирландии. Победив нас со счетом 3:1 в Дублине, сборная Испании вышла в фавориты группы в борьбе за путевку в США. За второе место спорили Ирландия и Дания. Если датчане переиграют испанцев в гостях, им достанется второе место в группе. Если же они проиграют — что представлялось наиболее реальным, — то мы едем на чемпионат, избежав, конечно, поражения в Белфасте.
Поскольку мы легко переиграли Северную Ирландию в Дублине со счетом 3:0, стоявшая перед нами задача не выглядела невыполнимой.
Теперь, я полагаю, было бы необходимым сказать, что я испытывал смешанные чувства, играя за Ирландию. Мне нравилось играть девяносто минут на поле, но к остальному я относился холодно. Организация дела в ирландской сборной находилась на самом низком уровне. Футбольная ассоциация делала все не так, как нужно, начиная от условий тренировок, самого тренировочного процесса, организации поездок, формы и медицинского обслуживания.
Попадая в этот бардак после профессионального клуба в Англии, я испытывал шок. Приезжая сюда из «Манчестер Юнайтед», где Алекс Фергюсон делал все, чтобы каждой мелочи было уделено свое самое скрупулезное внимание, мое чувство отчаяния еще больше усиливалось. Еще хуже, чем из рук вон плохая организация дела, было чувство гордости, которое каждый должен испытывать за то, что ирландцы делают все по-своему. В отличие от других сборных, с которыми нам приходилось встречаться, мы были плохо подготовлены и непрофессионально подходили к делу, да еще и хвастались этим!
Никому другому, кажется, так не нравилось рассказывать анекдоты об отвратительной организации Футбольной ассоциации Ирландии, как Джеку Чарльтону. Его рассказы об этом были неотъемлемой частью послеобеденной рутины, когда рядом с ним находилась большая аудитория. Естественно, он был главным персонажем своих повествований, поскольку заставлял команду отлично играть, несмотря на то, что все были против него. Истории Чарльтона должны были произвести впечатление на слушателей, но, по правде говоря, они были откровенной чушью. Делал ли он все для подготовки футболистов к играм на самом высоком уровне? Если бы мы готовились, как надо, то повысили бы качество своего выступления на 5 — 10 процентов. И этот небольшой вклад имел бы важное значение. Но, судя по всему, тренеру было все равно. Напротив, «очаровательное» поведение ирландцев — делать все через задницу — только лило воду на его мельницу.
Игроки пожимали плечами и криво улыбались, поселившись в очередную убогую гостиницу, потренировавшись на «кочкарнике», не найдя приличного тренировочного костюма или же чего-то более простого, как, например, повязки на лодыжку, и, сев в заднюю часть самолета вместе с болельщиками и журналистами, принимали все как есть, в то время как Джек и другие руководители сборной летели в бизнес-классе. В самом деле, что мы не так сделали? Разве Большой Джек не сотворил чуда, выведя сборную Ирландии на Евро-88 и Италию-90?
Казалось, что предстоящая игра была словно проходным матчем, в воздухе не ощущалось настоящей атмосферы единой цели, никакой готовности, ни чувства того, что игра в среду была единственной причиной, по которой ты приехал сюда. Мы начали заниматься делом лишь в день самого матча.
Религиозная разобщенность в Северной Ирландии оказывала свое влияние на футбол, как и на другие аспекты жизни. «Виндзор Парк», где мы должны были играть, был стадионом «Линфилда». Как и «Рейнджерс» в Шотландии, «Линфилд» считался протестантским клубом.
«Виндзор Парк» был и остается запретной зоной для католиков, если они только не приезжают туда большой толпой поболеть за католический клуб. Из-за множества причин исторического характера лишь немногие представители католической церкви болели за сборную Северной Ирландии. Вместо этого они поддерживали сборную Ирландии. Многие католики Северной Ирландии приезжали на «Лэнсдаун Роуд», чтобы поболеть за сборную Ирландии.
Неудивительно, что атмосфера, царившая на «Виндзор Парк», была наэлектризована. Мы были встречены полными ненависти кричалками: «Фенианские отбросы!» (фений — член тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества. — В.С.) и «Католические ублюдки!». Футболисты нашей сборной, имевшие английские корни, были в замешательстве. Ничего не смысля в истории, парни, такие, как Энди Таунсенд, Джон Олдридж, Тони Каскарино и Алан Маклафлин, смотрели друг на друга с изумленным видом.
Шокирующим было и то, что злоба исходила не только от мест, где сидела публика победней. Ненависть чувствовалась и на главных трибунах.
Мы легко переиграли Северную Ирландию на «Лэнсдаун Роуд». Теперь соперник был настроен на то, чтобы дать нам бой. Я считаю, что необычная атмосфера стадиона мешала некоторым нашим ребятам сконцентрироваться. Кроме того, меня удивило то, с каким остервенением сопротивлялись футболисты сборной Северной Ирландии. Они всерьез не хотели, чтобы мы вышли на чемпионат мира. Игра для них ничего не значила, за исключением того, что они могли помешать нам выйти на мировое первенство. Держа эту мысль в голове, они делали все, чтобы ее осуществить. К тому же на семьдесят третьей минуте Джимми Куинн вывел их вперед.
К счастью, через три минуты Алан Маклафлин сравнял счет великолепным ударом из-за пределов штрафной. Мы сумели отстоять нужный нам счет до конца, воодушевленные новостью о том, что Испания победила Данию.
Мы вышли в финальный турнир ЧМ-94. Я был рад, конечно, попасть на чемпионат мира, но когда шампанское залило пол раздевалки и празднества продолжились в нашем полуночном полете в Дублин, я чувствовал себя так, словно был лишним на этом празднике жизни.
Моя неприязнь к Чарльтону, отвратительная подготовка к матчам, наша примитивная игровая тактика, все эти похлопывания по плечу и прочая дурь не давали мне насладиться праздником. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Если не произвести кардинальных перемен, на чемпионате мира нас выведут на чистую воду.
После перехода в «Манчестер Юнайтед» я стал жить в отеле «Четыре времени года» возле аэропорта. Это было временное жилье, пока я искал квартиру или дом. Мне было одиноко. Кроме тренировок и игр, заняться было нечем. По крайней мере, раз в неделю я выезжал в Ноттингем, где у меня все еще был дом и старые друзья. Но большую часть времени я проводил, жуя перед телевизором приготовленную в отеле еду. Так как теперь я был «самым дорогим футболистом Британии» и звездой «Манчестер Юнайтед», обед в ресторане отеля доставлял массу неудобств.
Я обнаружил, что мне тяжело справляться с известностью, которая шла в нагрузку к карьере футболиста. Можете говорить об этом как о синдроме плаксивой актрисы. Мне хотелось быть одному. Иногда мне очень не хватало компании. Просто пойти с кем-то поесть или выпить. У других игроков «Юнайтед» были жены, семьи или подруги. И поскольку я не хотел, чтобы кто-то заходил на мою территорию, я пытался не вставать на пути у других. Вероятно, именно отсюда происходит миф о моем затворничестве. Глупость и гордость не позволяли мне сделать первый шаг навстречу дружбе.
Друзья и члены семьи из Корка регулярно приезжали в Манчестер на матчи «Юнайтед». Я заезжал за ними в аэропорт в пятницу вечером, развозил по гостиницам и затем решал, как мне достать билеты, чтобы хватило на всех. Билеты! Каждый игрок «Юнайтед» жил «билетным» кошмаром. Мой случай был более тяжелым из-за крупных размеров семьи Кинов и множества друзей и друзей друзей, которые были поклонниками «Манчестер Юнайтед». В Корке знали: Рой вас не обидит!
Отчаянно стараясь не ударить в грязь лицом и поддержать репутацию человека, который не забывает о старых друзьях, я проводил значительную часть недели, стараясь раздобыть билеты. В этом мне помогал Брайан Робсон. Как капитан команды он распределял билеты между игроками. Самыми важными были билеты в комнату отдыха игроков, где можно было встретиться после матча. Я беспощадно атаковал Роббо. Он был просто супер. Не помню, чтобы он меня когда-либо разочаровал, сколько бы я ни требовал от него.
Нам полагалось четыре билета на матч и два в комнату отдыха. Брайан давал мне шесть или даже семь билетов, когда я его умолял, говоря о том, что мои друзья проделали долгое путешествие из Корка. Иногда ко мне приезжали человек пятнадцать. Иногда я просто покупал десять-пятнадцать билетов, чтобы удовлетворить все нужды. Проблема решена? Как бы не так! Билеты без пропуска в комнату для игроков считались проявлением неуважения с моей стороны. Вновь к Роббо: «Нет ли лишнего билетика в комнату?» Комната отдыха для игроков на «Олд Траффорд» не очень просторна и вмещает порядка сорока человек. После одной игры я насчитал в ней восемнадцать своих родственников и друзей! Иногда проблема с билетами приводила меня в бешенство.
Вначале мне нравилось видеть знакомые лица. После игры мы ходили выпить и закусить. Всех интересовала моя жизнь, а я хотел оставаться близким к тем, кого знал перед тем, как выйти «на подмостки».
Стив Брюс, который в команде был вторым человеком после Брайана Робсона, иногда присоединялся к нам. Благодаря своему опыту он понимал трудности, с которыми сталкивается новичок, пришедший в «Юнайтед», и особенно тот, который стоил клубу кучу денег и на котором теперь лежит ответственность, заключавшаяся в оправдании возложенных на него надежд. Одиночество, бремя возложенных на тебя ожиданий, гостиничная жизнь и новая окружающая обстановка, которая сильно отличается от той, к которой ты привык — как на поле, так и вне его, — могут и делают пребывание игроков невыносимым в любом крупном клубе, включая и «Манчестер Юнайтед». Стив Брюс и Брайан Робсон понимали это и помогали мне привыкнуть к Манчестеру, оказывая помощь как в важных делах (например, билеты), так и в различных мелких — приглашение вместе поесть или выпить. Я чувствовал себя частью клуба, уважаемым и нужным. То, что ничего не имело общего с футболом, на самом деле имело важное значение. Я обрел большую уверенность и чувство причастности к клубу благодаря вниманию, оказанному мне Брюсом и Робсоном, что, в свою очередь, помогло улучшить качество моей игры.
Обычно после бурных выходных я чувствовал себя разбитым в понедельник.
«Ирландский уик-энд, Рой?» — спрашивал меня тренер, когда я появлялся на тренировочном поле утром весь помятый.
«Просто несколько друзей и семья», — отвечал я спокойно.
